Спасибо всем, кто не прийдёт на моё день рождения. вы довели мою маму до слёз.

---

Фото

Выставлю немного сейчас, и потом ещё выставлю. Может.

Ну вот. Это фотосессия была в августе 2011. Тогда холодно было, а потом ещё и ливень был.
Я босиком шлёпал по асфальту вдоль шоссе. Нам сигналили, махали руками, а мы шли, дрожали и пели.
Было шикарно.

смотрим

Я и мой братишка Святой. ♥






И теперь самая гениальная моя фотография.

/div>

---

Это гениально!

---

Думаю выставить немного своих фоток 2010-2011 годов.
Вы как, за?

---

Завтра короля льва в 3D в кино будут показывать. начало в 14:00, а у меня в 15:00 репетитор.
ТТ________ТТ

---

Ну чтож. Я понял великую вещь. У меня нос как у Янто. И любовь к пиджакам, рубашкам, галстукам, жилеткам.
*няшит Джонса*

---

01.12.2011 в 18:22

Пишет  martian.cat:

прелесть

---

По психологии задали написать сочинение на тему "Как СМИ влияет на сексуальное поведение молодых людей?"
Сразу вспомнил Торчвуд, Гли, фанфики, яойные (и не только) аниме. Вот прям всё тинейджерство перед глазами пролетело.

---

Надо быть сильным, да? Так вы там говорите?
Хорошо. Сильным=железным=безчувственным.

---

если Джек узнает сколько часов я сплю, то убьёт меня.
но фанфики, что я читаю, стоят того.

---

And the songbirds are singing,
Like they know the score,
And I love you, I love you, I love you,
Like never before.

---

And the songbirds are singing,
Like they know the score,
And I love you, I love you, I love you,
Like never before.

---

В последнее время только и болтаю что о Джеке.
Сильно же он засел у меня в голове.

---

Сайт осени: diary
Человек осени: Джек, Десятый, Ёж, Шерли не могу одного выбрать
Фильм осени: Я люблю тебя, чувак
Напиток осени: Чай
Ощущение осени: эйфория после 4ёх часового сна
Язык осени: эстонкий, английский
Место осени: комната
Исполнитель осени: Alai Oli
Песня осени: Maroon 5- Moves like Jagger
Лучшая поездка осени: в Питер в конце октября
Традиция осени: обзывать оленем моего бывшего
Чувство осени: фрустрация причём пожизненная
Лучший день осени: 09.10.11
Вещь осени: телефон
Вопрос осени: Who?
Цвет осени: шоколадный, чёрный
Мечта осени: быть с бывшим до конца своих дней
Время суток осени: сумерки, ночь
Фраза осени: "Мааастер!"
Слово осени: Доктор
Открытие осени: многие сериалы
Книга осени: Вера Полозкова "Фотосинтез"
Сериал осени: Доктор Кто, Гли, ТБВ
Одежда осени: майка, джинсы, кеды, жилетка, мерч 30 seconds to Mars
Достижение осени: просмотр сериалов
Пожелание осени: не уезжай!

---

Сегодня последний день ноября,
Последний день осени.
Я благодарен ей за тебя,
И за то, что не бросили.

Люди снуют по большим городам
И коротким дорогам.
Я всё чаще решаю, что тебя не отдам
Ни другому, ни Богу.

"Неизвестно сколько" не так уж и много,
Я буду ждать.
И пускай заметает пурга дорогу,
Не даёт мне спать.

И когда ты придёшь, то там буду я
Сидеть у порога:
"Наверно, ты знаешь, люблю я тебя.
Я ждал здесь не долго.
Неизвестно сколько, на самом деле,
не так уж и много."

(30.11.11)

---

30.11.2011 в 17:09

Пишет  Namakemono:

30.11.2011 в 18:03

Пишет  Солеранд:

3 из 3

26.11.2009 в 19:12

Пишет  undel:
Недавнему флуду посвящается.

Докториоз – системное заболевание. Возбудитель обнаружен в Великобритании в1963 году. С тех пор продолжает возбуждать.
Поражает мозг, блог и тех, кто этот блог читает. Последних часто поражает неприятно (потому что кого ж порадуют в своей френдленте невнятные посты и незнакомые лица).
Протекает в острой и хронической форме.
Симптомы:
Непреходящее чувство эйфории, повышенное слюноотделение, беспрерывный зуд постить капсы и картинки, радостное ожидание Армагеддона – потому что тогда прилетит Доктор и всех спасет, а также клинически характерное изменение подписей, аватарок и высыпание новых тегов.
В тяжелых случаях на ногах отрастают кеды.
В особо тяжелых наступает деформация ника.
Острому докториозу часто сопутствует теннантофилия – навязчивое состояние, в котором пациент всем навязывает Дэвида Теннанта. В некоторых случаях теннантофилия сама провоцирует докториоз. Правда, когда блог/мозг поражен, поздно разбираться, что было раньше. С больным теннантогенным докториозом легко случаются Блэкпул, Казанова и прочие недуги.
Болезнь проходит тяжело для окружающих, которые чувствуют, что теряют больного.
Прогноз лечения неблагоприятный для лечащих.
В перспективе - полная докторизация личности.

Нетеннантогенный докториоз (он же олдовый докториоз, он же докториз хронический) может протекать без внешних проявлений вплоть до сезонных обострений, связанных со съемками новых сезонов. Тогда докториоз наблюдается во всей красе. Поэтому не обольщайтесь видимыми улучшениями. На сегодняшний день докториоз считается неизлечимым.

Меры профилактики:
Марлевая повязка на мониторе (менять не реже одного раза в четыре часа), карантин (отписаться от зараженных дневников), прикрыть на время собственный и проверить, не появились ли новые подозрительные теги (Доктор, Теннант, Симм, Десятый, барабаны, Мастер!Симм, Тета/Кощей) – если появились, можете снять карантин и повязку, уже поздно.

Осложнения:
Как острый, так и хронический докториоз часто сопровождается мастеритом. В этом случае роль возбудителя играет не только Доктор, но и Мастер.
Речь таких больных связна, но бессмысленна.
Вот их типичный диалог:
- Ура, я заболела.
- А чему радуешься?
- Так я теперь жду Доктора!
- А, тогда у меня еще круче: раковина засорилась – жду Мастера!
Нравится ли вам это? А им нравится.

Злокозненный мастерит может в свою очередь спровоцировать симмоманию – опаснейшее заболевание, лечению почти не поддающееся. Характерны: дезориентация в пространстве, когда в Англии 70-х понимаешь лучше, чем в современной действительности. Навязчивые мысли о сексе с Джоном Симом в любое время дня и ночи. Не говоря уже о недержании картинок и капсов.
Как и в случае с докториозом наблюдается высыпание тегов. Таких как «LoM», «Life on Mars», «Джон Симм», «Симм!», «Симм!!!» «Жизнь без Симма невыносима».
И так вплоть до полного симмоисступления.

Еще одним серьезным последствием докториоза может стать патологический торчвуд (это опасное заболевание с множеством собственных осложнений требует отдельной статьи). Если взглянуть на несчастных, пораженных торчвудом, можно предположить, что торчвуд у них врожденный. А ведь этого можно было избежать!
К сожалению, больные отказываются от лечения, не желают признавать тяжесть своего положения и стремятся заразить как можно больше окружающих.

Родители, юзеры, братья и сестры, дамы, господа и прочие вариации! Будем бдительны! Не допустим распространение этой заразы! Как один встанем у нее на пути и скажем ей наше гордое EXTERMINATE!!!

---

Для Джек, который Габесь. :

1. Очень странный стих. Знаю.


2. Ну она мне напоминает Капитана Харкнесса. И тебя.


3. Тут всё логично.



Для elli_jonas :

1. Извини, он странный жутко. Но почему-то, твоё.


2. Держи кусочек солнца.


3. Тепло, не так ли?

---

Я хотел бы, чтобы ты его видел.
Просто...мне так нужно пожалуй.

www.diary.ru/~GoodRiddance/p169866760.htm

---

17.11.2009 в 06:35

Пишет  Малли:

Однажды вечером
Название: ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ
Автор: Mally
Рейтинг: NC-17
Персонажи: Джек, Янто
Пейринг: Джек/Янто
Жанр: мелодрама
Саммари: романтический ужин
Спойлеры: нет
Предупреждение: наверное, нет
Размер: миди
Статус: закончен

СКАЧАТЬ ФАНФИК

---

14.11.2010 в 20:19

Пишет  Alhora:

Название: В ожидании перемен
Автор: Alhora
Бета: Vylomy
Пейринг: Джек/Янто
Рейтинг: NC-17
Таймлайн: 1 сезон 1 серия
Саммари: после того как Джек дал Гвен реткон в пабе, он вернулся в хаб и застал там Янто…
Предупреждения: предполагаю АУ, ООС (для кого-то полный), встречается мат
От автора: этим фиком автор попытался кое-что обосновать, в первую очередь себе, а там уж как получилось
Огромное спасибо Vylomy и ~М@ньячк@~ за помощь и поддержку



Янто Джонс слонялся по хабу в ожидании. Это редкость, ведь обычно он занят работой, даже если молодой человек просто листает журнал за стойкой Туристического центра – это тоже его работа. Но близилась полночь, и около двух часов назад вся команда разошлась по домам. Или почти по домам. Янто заметил лукавую улыбку Оуэна, когда тот уходил, и с учетом того, что доктор ещё неделю назад утащил инопланетный афродизиак, как он планировал провести ночь, сомнений не вызывало. Тошико очень незаметно для всех, кроме Янто, которому она мило улыбнулась, взяла дешифратор, чтобы скоротать вечер за изучением его возможностей. А вот безумный оскал Сьюзи, когда она прощалась, оставил у юноши неприятный осадок, и, судя по тяжести сумки, она забрала с собой перчатку. «Злоупотребления ничем хорошим не заканчиваются», – Янто мысленно поставил себе галочку, чтобы обсудить подозрительное поведение Костелло с Джеком. Джек... Капитан Джек Харкнесс ушёл вместе с констеблем полиции Купер, чтобы всё объяснить, возможно, переспать, а потом стереть память. «О боже, Янто, тебе нет до этого никакого дела, и абсолютно всё равно где и с кем сейчас Джек», – одёрнул себя юноша. Мисс Купер – любопытная, настырная и такая наивная. «Да, определённо его типаж. О, прекрати! Тебя не должна волновать личная жизнь твоего босса», – тут же попытался упрекнуть себя Янто. «Или её отсутствие!» – как-то с радостью отозвался внутренний голос.
Янто уже покормил вивилов, запер на ночь птеродактиля и вколол дозу обезболивающего Лизе. Лиза… Хорошо, что все ушли одновременно, и он смог побыть с ней немного. Сегодня она опять не приходила в сознание, и тишину кладовой нарушала лишь мерная работа киберустановки, поддерживающей её жизнь. В такие минуты Янто всегда становилось одиноко и страшно… страшно, что мозг Лизы уже умер и она стала одной из машин-убийц. Глядя на неподвижное тело, одетое в стальные латы, валлиец в который раз поймал себя на мысли, что хотел бы всё рассказать Харкнессу. Если хотя бы раз за всё время, что юноша здесь работает, Джек поинтересовался причиной, вернувшей его в Торчвуд, за время, проведенное наедине, спросил о его жизни – Янто рассказал бы. Попросил помощи, чтобы вылечить Лизу или… избавить от мучений, потому что сам он не сможет… никогда не сможет. Но категоричность капитана по отношению к любой инопланетной угрозе и безразличие к самому Янто убивали всякое желание и надежду. «Но ничего, скоро всё закончится» – с облегчением думал юноша, стоя рядом с любимой. Он смог найти специалиста в области киберинженерии, пусть в Японии, но это было самое сложное – убедить его работать труда не составит. «И мы сможем уехать, куда ты только пожелаешь, подальше от инопланетян, подальше от Торчвуда», – он рассеяно целовал кончики пальцев её руки, и всё также не повышал голоса, – «подальше от Джека. Джек…» Янто прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания о прошлой ночи. «Причем здесь Джек?!» – чуть слышный вопль отчаяния. – «Это только его работа, ещё один пункт к должностным обязанностям. И это ничего не значит, чёрт возьми, ровным счётом ни-че-го не значит для Янто!». Звучало практически убедительно.
Полночь. Туристический центр. Пора бы Джеку верну… пора самому Янто ехать домой. Секретарь уже накинул пальто, как вспомнил, что не доделал работу. «Как там сказал Джек?» – с улыбкой припомнил юноша. – «А это Янто Джонс. Он всё за нами подчищает и помогает нам всюду поспевать». Странно, что капитан сказал о незаметном секретаре слов больше, чем об остальных членах команды. Уже спускаясь в лифте обратно в хаб, Янто вспомнил ещё одну фразу, на счёт костюма: «Это прозвучало, как…» – он задумался, пытаясь подобрать правильное слово, – «не как домогательство, а клеймо! Будто пометил свою территорию». Или Янто это просто показалось.
В хабе царил полумрак. Джонс не отказал себе в удовольствии и направился в кабинет капитана. Включив компьютер, он проник в сеть и личные файлы Гвен Купер. На мониторе появился текст, в процессе печати. «Да, Джек дал ей реткон и сказал об этом», – это вызвало улыбку у Янто. Юноша не хотел себе признаваться, но ему не понравилась заинтересованность его капитана этой мисс Купер. Где-то на задворках сознания просыпались собственнические чувства, ощущение соперника. Отогнав непрошеные мысли, Янто ещё раз пробежался глазами по тексту. Торчвуд. Капитан Джек Харкнесс. Доктор Оуэн Харпер. Японка Тошико Кадо (гхм, фамилию Тош не запомнить?!). Сьюзи. Капитан Джек Харкнесс. Капитан Джек, вспомнить.
– Да, Джек как обычно произвёл неизгладимое впечатление. А вот про меня ни слова, и про секс она ничего не написала, – задумчиво пробормотал себе под нос юноша. «Значит, Джек её не..!» – как-то отлегло от сердца, но он тут же напомнил себе, что ему не интересно. Джонс мысленно попрощался с констеблем и удалил запись, заодно вырубив и сеть.
Выключив единственный источник света в кабинете – настольную лампу – Янто собрался уходить, но сделав пару шагов, вернулся за забытыми на столе документами для прикрытия Оуэна на завтра. Найдя на ощупь искомые бумаги, юноша повернулся в направлении выхода и столкнулся лицом к лицу с Джеком Харкнессом. Несмотря на то, что в кабинете было темно, силуэт в шинели точно принадлежал капитану и запах, о, этот его запах.
– Сэр? – спросил Янто немного растеряно и, как он надеялся, не слишком радостно.
– Янто! Полночь, а ты всё ещё работаешь?! – в голосе капитана были слышны игривые нотки. Джек не стал озвучивать чем, по его мнению, надо заниматься в такое время, чтобы не спугнуть своего секретаря.
– Мисс Купер, сэр, она попыталась оставить себе напоминание о Торчвуде, о Вас, – Янто чуть отступил назад, в попытке восстановить границы интимного пространства, но уперся бёдрами в край стола.
Манёвр Джонса не остался без внимания капитана, и он сделал шаг, полностью прижав юношу к столу.
– Как я понимаю ключевое слово здесь «попыталась», – прошептал капитан ему на ухо. «Прямо как ты сейчас, придумывая пути к отступлению», – Джек не рискнул произнести это вслух. От невесомого касания тёплых губ нежной кожи у юноши по всему телу побежали мурашки, перехватило дыхание, и он вцепился пальцами в край стола.
– Да... Я... эмм, я думал, что подкрадываться незаметно – моя привилегия, сэр, – Янто не оставлял попыток разрядить обстановку и старался говорить ровным голосом, не обращая внимания на губы Джека, касающиеся его шеи.
– Оу, я воспользовался ей без твоего дозволения, накажешь меня? – голос капитана был преисполнен похоти.
О нет! Янто опять не доберётся до дома. Он практически смог уйти вчера. Но тот факт, что Джек, ссылаясь на занятость, отказался снимать с себя мокрую одежду после возвращения команды с вызова, заставил юношу задержаться, когда остальные ушли. Не дай бог начальство простудится! Только во благо Торчвуда, да, конечно, и команды, о, безусловно, Янто пришлось самому раздеть капитана, полностью, обтереть полотенцем и согреть кружечкой горячего кофе… и своим телом в его кабинете… а потом и в его постели… всю ночь. Чёрт!
И что тут ответить. Сказать, что он против? А против ли? Лиза… Янто делает это ради того, чтобы быть в Торчвуде, да, и эти его феромоны, его запах безотчётного желания, который так притягивает, и красота и… Янто нечего было ответить, да и кому нужны слова, когда игра уже началась.
Это была своеобразная игра, с привкусом насилия, что ужасно бесило Джека. Каждая их близость, не считая первого раза, носила характер принуждения… до определённого момента. Капитан ласкал Янто руками и губами, раздевал его, а порой и себя, в то время как юноша не проявлял никакой инициативы. Стоя прижатым к стене в архивах, к столу в кабинете или будучи придавленным к постели в бункере, он ровным счетом ничего не делал: ни сопротивлялся, ни отвечал взаимностью – сдерживал себя… до определенного момента. И этот момент всякий раз был неожиданным для Джека – это мог быть поцелуй в висок, расстегнутая пуговица рубашки или же прикосновение рукой к бедру. Непредсказуемо. Джек много раз пытался анализировать поведение своего подчиненного, задавался вопросом «кто этот человек», но так и не нашёл однозначного ответа. Процесс превращения безвольного и услужливого, юноши, стесняющегося близости с человеком своего пола, в требовательного, жаждущего, берущего и отдающего всего себя без остатка мужчину, оставался загадкой. Капитан явно чувствовал наличие границ, но не мог понять причины, их воздвигшие. В итоге Джек на время смирился: если, а точнее, когда Янто захочет рассказать – он расскажет.
Вот и сейчас Харкнесс смиренно, в предвкушении, ждал «момента», борясь с пуговицами пиджака и покрывая лицо юноши поцелуями, но не прикасаясь к его губам. Это было табу Янто Джонса. С самого начала их своеобразных отношений валлиец дал понять – никаких поцелуев в губы. Джек принял это и прекратил попытки, не задаваясь вопросом «почему» - нет, так нет. Для Янто всё было сложнее: секс он воспринял как работу (правда, каждый раз приходилось себя в этом убеждать снова), но поцелуй в губы – это личное, проявление чувств, очень сильных, а чувства Янто испытывал только к Лизе. Он любил её больше жизни, и только ей позволено касаться его губ. Он верил в это и не хотел даже думать, что с каждым разом отчаянное желание коснуться мягких, теплых губ Джека становится всё сильнее, и всё сложнее сдерживать себя, чтобы не впиться в них и почувствовать вкус жизни…Табу!
Расстегнув последнюю пуговицу – новый костюм, и вторая особенно туго расстегивалась – Джек чуть отстранился и одним движением сдёрнул с плеч юноши пиджак. Янто резко втянул воздух, но остался безучастным. Руки капитана блуждали по напряженному телу. Сквозь шёлк рубашки ощущалось, как его бьёт дрожь; учащённое дыхание, бешено колотящееся сердце, и выпуклость в районе паха выдавали запредельную степень возбуждения. Ещё чуть-чуть и Янто сдаст свои позиции. Ещё чуть-чуть и сопротивляться овладевающему им желанию, напору Джека и феромонам 51 века станет невозможно. Если капитан ещё раз так сожмёт его ягодицы или поцелует шею или царапнет ногтём сосок или… или прижмётся так сильно, что юноша бедром сквозь плотную ткань ощутит жар возбуждённой плоти капитана – Янто забудет. Забудет свою боль и отчаяние, забудет, что секс с Джеком – это только работа и что в подвале борется за свою жизнь Лиза. Он забудет, что трахается с Джеком, чтобы она жила! Он забудет себя и отдастся во власть желанию, отключив сознание и весь окружающий мир в придачу.
Джек ослабил узел галстука и расстегнул две верхние пуговицы рубашки.
– Знаешь, Янто, твоя чёртова сдержанность сводит меня с ума! – сдавленным голосом произнёс Харкнесс и с этими словами резко рванул полы рубашки в стороны, отрывая оставшиеся пуговицы.
Щёлк! И вот уже руки Янто сбрасывают с плеч капитана шинель, жилет, срывают рубашку и футболку в стремлении прикоснуться к горячему телу; поцелуи, как укусы, яростные и требовательные: лицо, шея, плечи. Это сладкий «момент»! Во Вселенной их осталось только двое: захваченные дикой страстью, исполняющие её священный танец – и никому уже не интересно «почему эти двое», почему «он» и «он», почему так. Пряжка ремня, молнии брюк, туфли, ботинки. Они обнажены. Одно на двоих дыхание и как будто сердца бьются в унисон, кажется, ещё миг и они сгорят – настолько всё накалено, даже воздух в этой комнате – так жарко, так близко, так… безумно.
Янто повернулся спиной к Харкнессу, опёрся руками о стол и чуть наклонился вперёд, дав понять, чего он хочет. Джек понял. Дотянувшись до ящика стола, Янто быстро достал тюбик с лубрикантом и, смущенно вложив его в руку Джека, вернулся в прежнее положение. Хорошо, что в кабинете темно. Темнота действует как глютамат натрия, но для ощущений, скрывая при этом эмоции, которые хочется проявить, но нельзя при свете. А сейчас можно не сдерживаться, не притворяться и не закрывать глаза, а искренне смотреть в ответ, пытаясь увидеть, что же скрывают рамки и тьма. Наверное, никогда Янто не посмотрит на Джека при свете дня таким взглядом, полным боли, желания, смущения и слов «я хочу тебя, сейчас только тебя», и возможно никогда не прочитает в ответ в синих глазах капитана смесь из эмоций и чувств, практически аналогичных своим, а не обыденное равнодушие. Если бы только зажегся свет…
Обильно смазав лубрикантом пальцы, Джек прижался к юноше, обхватив левой рукой поперёк груди. Кончиками пальцев правой руки он провел между ягодицами, спускаясь к отверстию. Янто вздрогнул: горячее тело капитана и его просто обжигающий член контрастировали с холодными от смазки пальцами.
– … Янто, – простонал капитан, погружаясь указательным пальцем в узкий проход. Валлиец шумно втянул воздух, а его тело напряглось.
– Шшш… тихо, расслабься, – шепнул Джек на ухо, прихватив мочку губами, и чуть замедлив проникновение. Но почувствовав, что юноша поддался его уговорам, капитан осторожно добавил второй палец.
О боже, Джек! Его ловкие пальцы легко скользили по проходу, нежно и плавно, то чуть замедляясь и проворачиваясь, то проникая глубже, заставляя юношу вздрагивать каждый раз, когда они задевали простату. Это было выше его сил. Разум капитулировал окончательно, подчинившись телу, которое подсказывало движения и действия… и слова.
– Пожалуйста! – прошептал Янто, не выдержав пытки, и попытался наклониться ниже.
– Нет, не так, – аккуратно вынув пальцы, остановил его Джек.
Он развернул своего секретаря лицом к себе, усадил на край стола и, слегка толкнув ладонью в грудь, заставил лечь спиной на стол. «Это будет немного неудобно», – прояснилось где-то в сознании Янто, – «стол довольно узкий и я либо буду биться затылком о край, либо мышцы шеи будут болеть от перенапряжения». Эти мысли улетучились, как только Джек раздвинул ему ноги и прикоснулся к нежной коже горячим членом. Янто шумно вздохнул, когда Джек проникал в плоть, неторопливо, стараясь не причинить боль и давая ему привыкнуть. Но юноше не было больно или неприятно. Когда-то было, несколько месяцев назад, в самом начале их отношений. Сейчас уже нет. Но что осталось неизменным, так это стремление Джонса не выплескивать свои эмоции – это обостряло ощущения и казалось верхом предательства. Капитану редко удавалось сорвать с его губ стон, и это подстёгивало. Сегодня. Сейчас. Джек хотел. Решив не погружаться полностью, он начал мерное движение, раскачивая, растворяя и растворяясь. Тело юноши расслабилось от размеренного и слегка монотонного ритма, доставляющего удовольствие. «Это только начало», – мысленно улыбнулся Джек и резко вошел до упора.
– Ааах! – вскрикнул от неожиданности юноша, но в стоне не было слышно боли, только наслаждение. Его тело отозвалось судорогой на глубокое проникновение.
– Даа! – выдохнул капитан, сам едва удержав стон, и с трудом возвращаясь к прежнему неторопливому темпу. Как только Харкнесс почувствовал, что его секретарь расслаблен, он снова вошел до основания.
– Ааах! – непроизвольно сорвалось с губ Янто, и он закусил фалангу указательного пальца левой руки, что бы хоть как сдержать себя – такое распутство было для него уже слишком.
– Ммм, – простонал капитан. Он так долго не продержится, но как же сладко вырывать стоны из груди этого непостижимо сдержанного, порой слишком серьезного, и чертовски притягательного юноши.
В течение некоторого времени, которое казалось Янто бесконечным, Джек сводил с ума непредсказуемым темпом, вынуждая юношу вскрикивать и содрогаться всем телом каждый раз, когда он полностью проникал в него.
– Ааах, Джек! – этот стон стал последней каплей, опрокинувшей чащу сознания Харкнесса.
Переложив ноги Янто себе на плечи, капитан левой рукой обхватил его поперёк бедер, прижимая плотнее, а правой взял твердый и горячий член юноши. Медленные, но непредсказуемые движения сменились резкими проникающими толчками. «О боже, что он делает? Что я делаю?! Нет, не надо. Джек, не смей! Так нельзя… нам, мне нельзя. Я не могу… хочу. Да, ещё… глубже, сильнее… ещё, ещё!» – мысли Янто путались, тело с жадностью отзывалось на бесконтрольное глубокое вторжение и ритмичные терзания возбужденной плоти. И не было ни сил, ни желания сдерживать себя, раскрываясь на встречу, отдавая всего себя. Волна за волной окатывали его, взрывая остатки сознания яркой вспышкой. Его руки, то вцеплялись в край стола, то разрезали воздух перед собой, в попытке коснуться Джека, чтобы оттолкнуть или может притянуть ещё ближе. Фаланга пальца была прокушена до крови в стремлении приглушить рвущиеся стоны. Джек упивался этими стонами, теснотой, жаром и отзывчивостью своего секретаря; терялся в ощущениях абсолютной власти над юным и, как ему всегда казалось, до неприличия невинным телом. И всё, что ему хотелось, чтобы это не заканчивалось, но пульсирующая плоть Янто в его руке говорила, что юноша на грани, как и он сам.
– Джек! – крик Янто эхом разнесся по сонному хабу, и Харкнесс почувствовал, как валлиец изогнулся в порыве экстаза и сперма залила ему руку. Бессознательно прошептав «Ты – мой!», Джек последовал за ним. Обессиленный он рухнул на грудь юноши, чьи руки невольно легли на его лопатки в подобии объятия.
Влажные от пота тела, рваное дыхание, сердца, готовые выпрыгнуть из груди, счастливые улыбки, укрытые мраком… время остановилось. Но спустя бесконечность и ещё несколько минут окружающая действительность вместе с отчуждением, болью и страхом, словно сель, обрушилась на сладкое ощущение абсолютного счастья. Ощутив себя в пределах тела, Янто осознал всю неловкость ситуации, и его руки на спине Джека напряглись. Должно быть, капитан почувствовал это.
– Спустимся ко мне? – спросил он уже обыденным тоном.
«Да, конечно, Джек! То есть нет… я не могу, я не должен… быть с тобой. Лиза этого не заслуживает… я, слышишь, я не заслуживаю!» – за секунды пронеслось в голове Янто, пока он подбирал слова.
– Сэр, это была последняя рубашка из резерва с целыми пуговицами, – Янто намерено старался, чтобы голос звучал холодно. Голос не подвёл, хотя хотелось кричать.
– Да..? – Джек понял намёк и, после небольшой паузы, продолжил, - …тогда я в душ. Он отстранился от Джонса и, не говоря больше ни слова, направился в торчвудовскую общую душевую.
Янто еще несколько минут пролежал в одиночестве, смаргивая предательскую влагу в глазах. Но, поняв, что Джек скоро вернется, он соскочил со стола и принялся собирать разбросанные по полу вещи. Свет он решил не включать – определить, что его, а что принадлежит Джеку, особого труда не составляло, может быть, за исключением носков. Натянув, непослушными руками, боксеры и брюки, накинув на плечи рубашку и надев на босые ноги туфли, Янто схватил в охапку свою оставшуюся одежду и, не дожидаясь Джека, направился в Туристический центр. Джонс сомневался, что кто-нибудь из его коллег решит нагрянуть на работу посреди ночи, а потому, поднявшись в центр, спокойно стал одеваться. Он сосредоточился на процессе, чтобы не думать. Главное не анализировать, что было между ним и Джеком полчаса назад и, чёрт, он всё-таки спутал носки – один чёрный, другой тёмно серый. Спрятав под галстуком отсутствие пуговиц, даже не застегнув пиджак и пальто, он подошел к двери, и … трель стационарного телефона заставила его вздрогнуть, но и вывела из состояния какой-то прострации: «Не сейчас, Джек. Я уже ушел…» – с этой мыслью юноша вышел в ночь. Бегом добравшись до машины, припаркованной на стоянке, он практически повалился на сиденье. Его трясло.
«Что, чёрт возьми, с тобой случилось, Янто Джонс?» – довольно строго обратился к себе юноша. – «Полная потеря контроля, острое желание принадлежать кому-то – нет, не кому-то, а Джеку. Ощущение, что ты часть, желанная часть, чего-то необъяснимого, огромного: да, было так хорошо!» У них никогда не было такого страстного секса – оба как с цепи сорвались. И, может, валлийцу только послышалось, что Джек, кончая, прошептал: «Мой». «Это он о Янто? Вздор! В темноте капитан кого угодно мог воображать, может он представлял, что трахает эту Купер», – от этой мысли стало больно, но она и остудила, вернув способность рационально мыслить. Специалиста он уже нашёл – доктор Танидзаки – уговорить его работать над исцелением Лизы труда не составит, он всё же учёный, плюс улаживание формальностей займут от месяца до двух, не больше, и это единственное о чём ему следовало думать и чем жить. А Джек? Он… Не стоило думать о нём, он не поможет…
– Скоро всё изменится, Янто Джонс, хочешь ты этого или… нет, – обреченно сказал юноша своему отражению в зеркале заднего вида и завёл двигатель.